Расплата
Старый колдун Гектор Могридж потягивал иземильское вино на верхнем этаже своей башни, как вдруг крышу над его головой с треском сорвало и унесло прочь. Ливень хлынул внутрь, заливая изящные золоченые светильники, роскошную мебель чёрного дерева с красной обивкой и бесценную библиотеку, полную запрещённых манускриптов. Сразу стало темно.
– Что ещё за дьявольщина посреди ночи…
Маг попытался соорудить простенького светлячка, но ничего не вышло. Слишком неожиданно, он был слишком пьян и уже промок до нитки. Никто в Обречённом городе давно не решался на открытое противостояние с ним, все боялись Рз’янотхотепа. Гектор разучился быстро колдовать. Вода заливала глаза, он дрожал от холода. Вспыхнула молния, и на мгновение он увидел огромный тёмный силуэт, закрывающий половину неба.
– Рз’ян, дрянь, это ты? – заорал колдун визгливым голосом. – Ты что натворил, мешок с перьями?!
Вместо ответа в кромешной темноте блеснул горящий алый глаз размером с колесо от телеги, и в следующее мгновение в сторону Гектора метнулась огромная когтистая лапа. Он бросился в сторону в последний момент.
– Да что на тебя нашло?!
Злость придала Могриджу сил, он затянул нечестивый напев, собирая энергию из тени агонии на кончиках пальцев, и в момент кульминации заклинания выкинул руки вверх, метая кроваво-красные молнии в ночное небо. Бесполезно. Он грязно выругался. В прямой схватке со своим творением он не победит. По правде, Гектор давно уже был не тот. Двадцать лет назад он открыл проход в одну из низших теней и призвал Рз’янотхотепа – исчадие размерами с молодого дракона, с телом коршуна, покрытым черными перьями, прочными как сталь. Клюв и когти у твари были железные, а своими воплями она могла доводить до безумия. Чудовище с тех пор держало в страхе весь Обреченный город, разрушала дома неугодных по указке Могриджа, а особо упёртых загоняла как дичь и разрывая на куски. Колдун собирал дань с крестьян, ремесленников и купцов. Он подмял под себя все мануфактуры города, где можно было что-то заработать, и заставлял знать принимать удобные для себя законы. Все его ненавидели. Но очень скоро поняли, что лучше играть по его правилам, чем иметь дело с Рз’янотхотепом.
Блеснул полный ненависти взгляд теневого существа, и в этот раз Гектор не увернулся. Холодные когти сомкнулись на нём, чудовище взмыло в небо и понеслось к центру города. «Что это всё значит?» – думал старик. «Если бы тварь обрела собственную волю, она бы уже убила меня, я достаточно для этого издевался над ней. Значит, кто-то смог снять мои заклинания и подавить её рассудок. Неужели тот молодой выскочка, маг Энекко Блессевинг?» Немного подумав, Гектор понял, что это возможно. Благодаря Рз’янотхотепу он обленился в своих колдовских практиках. К тому же, несмотря на тотальный контроль, он боялся, безумно боялся мести жителей Обречённого города, поэтому постоянно пил. Повторил ли он Мах’сарадж – заклинание подавления воли – в прошлую луну? Он не помнил, и теперь чудовищный питомец нёс его к ногам разъярённых палачей.
– Гектор Могридж! Вы обвиняетесь в сношениях с энергиями нижних теней, призыве демона ночи третьего порядка и бесчисленных преступлениях против жителей Обречённого города!
Вся площадь была в огнях – горожане пришли посмотреть на казнь ненавистного Моргриджа. Молодой волшебник Энекко Блессевинг в белой мантии с золотым подбоем выглядел великолепно. Он шёл по ярко освещенному эшафоту к скованному Гектору, чеканя каждый шаг.
Старик смотрел на него и вспоминал себя. Вспоминал, как в молодости также мечтал служить людям и искоренять нечисть, как прочитал свою первую запрещённую книгу, а потом продолжил изучать низшие тени – только, чтобы лучше понимать пути врага, говорил он себе. Как благодаря случаю осознал степень порочности городской знати и увидел в ней настоящее зло. Как впервые применил порочную магию, а когда ему и всей его семье грозила за это смерть – призвал Рз’ятоннхотепа. Он с болью вспоминал свою жену Лукрецию, детей Джинкса и Танишу. Он никогда не стал бы призывать демона, если бы не они. Всё ради них, говорил он себе, направляя исчадие против своих врагов. Моя семья больше ни в чём не будет нуждаться, думал он, затягивая горожан в цепь ужаса и отчаяния. Хотя глубоко в душе всегда знал, что благополучие близких – это только нелепое оправдание. К счастью, они сейчас далеко – уехали и порвали с ним навсегда вскоре после его падения.
– Судом Золотого Клинка и Белой Лозы вы признаны виновным по всем пунктам! Ваше тело будет уничтожено, ваша душа – изгнана в тени, а ваша память – навсегда опорочена. Вы скажете слово?
Гектор посмотрел в глаза волшебника. И увидел там ненависть. Увидел честолюбие. И алчность. Увидел, как моргнул кроваво-красный глаз над крышей одного из домов.
– Ты такой же, как я.
Гримаса отвращения исказила лицо волшебника. Энекко вскинул ладонь. Могридж почувствовал движение в тени гнева – на грани высших и низших теней. Рз’янотхотеп протяжно взвыл. Полыхнула бело-золотая вспышка, и мир навсегда растворился для Гектора Могриджа.
